Неточные совпадения
Он принимался чуть не сам рубить мачтовые деревья, следил прилежнее за работами
на пильном
заводе, сам, вместо приказчиков, вел книги в конторе или садился
на коня и упаривал его, скача верст по двадцати взад и вперед по лесу, заглушая свое горе и все эти вопросы, скача от них дальше, — но с ним неутомимо, как свистящий осенний ветер, скакал вопрос: что
делается на той стороне Волги?
Иногда Привалову
делалось настолько тяжелым присутствие Лоскутова, что он или уходил
на завод, или запирался
на несколько часов в своей комнате.
— Ах, какая ты недотрога!.. — с улыбкой проговорила Раиса Павловна. — Не нужно быть слишком застенчивой. Все хорошо в меру: и застенчивость, и дерзость, и даже глупость… Ну, сознайся, ты рада, что приедет к нам Лаптев? Да?.. Ведь в семнадцать лет жить хочется, а в каком-нибудь Кукарском
заводе что могла ты до сих пор видеть, — ровно ничего! Мне, старой бабе, и то иногда тошнехонько
сделается, хоть сейчас же камень
на шею да в воду.
Мимоходом Родион Антоныч завернул
на прииски, где и
делались приготовления к оленьей охоте, и даже забрался
на Рассыпной Камень, самую высокую гору вокруге Кукарских
заводов,
на вершине которой устраивалась главная стоянка.
Положение управителей
на отведенных им
заводах больше всего походило
на положение удельных князьков древней Руси: здесь кипела вечная война из-за выгодных столов, составлялись остроумные комбинации и
делались целые походы, вроде того, который теперь устроен был против Раисы Павловны.
Домики Кукарского
завода на этой руке
сделались бы не больше тех пылинок, которые остаются у нас
на пальцах от крыльев моли, а вместе с ними погибли бы и обитатели этих жалких лачуг, удрученные непосильной ношей своих подлостей, интриг, глупости и чисто животного эгоизма.
Убьют, повесят, засекут женщин, стариков, невинных, как у нас в России недавно
на Юзовском
заводе и как это
делается везде в Европе и Америке — в борьбе с анархистами и всякими нарушителями существующего порядка: расстреляют, убьют, повесят сотни, тысячи людей, или, как это делают
на войнах, — побьют, погубят миллионы людей, или как это
делается постоянно, — губят души людей в одиночных заключениях, в развращенном состоянии солдатства, и никто не виноват.
Тимошу я полюбил. Он костромич. Случайно попал
на завод, и ему посчастливилось не попасть в кубочную, а
сделаться истопником. И с ним-то я проработал зиму колкой и возкой дров, что меня положительно спасло.
Сделавшись управителем Пеньковского
завода, Муфель быстро освоился
на новой почве и в совершенстве овладел целым лексиконом отборнейших российских ругательств, но говорить по-русски не мог выучиться и говорил: «кланяйтесь из менэ», «благодарим к вам», «я буду приходить по вас», «сигун» вместо чугун и т. д., словом, это была совсем старая история, известная всякому.
И правда, зачался большой пожар. Через две-три недели узнать нельзя было
завода: весь он забурлил жизнью. Конвейеры и группы вызывали друг друга
на социалистическое соревнование. Ударные бригады быстро росли в числе. Повысился темп работы, снижался брак, уменьшались прогулы. И
сделалось это вдруг так как-то, — словно само собой. Какой-то беспричинный стихийный порыв, неизвестно откуда взявшийся.
В немощах человеческих господь силу являет: молодая вдова в три-четыре года дела
на лучшую ногу поставила, кожевенный
завод, при муже чуть не заброшенный, так подняла, что
сделался он первым по губернии, и
на Макарьевской ярмарке гусятниковская юфть стала всем знаема.